из охотников проходил от конюшни к обеденной. Он заметил Хацукои и крикнул:

– Наместник вернулся?

– Нет покамест, – ответил Хацукои и пришпорил свою лошадь.

Но охотник уже опознал породистую лошадь наместника и заподозрил неладное. Он вскричал:

– Ну-ка, стой!

Хацукои только крепче сжал лошадиные бока.

Охотник бросился в конюшню, вскочил на своего коня и помчался в погоню. Догнать Хацукои ему никак не удавалось – больно уж резвой была наместничья лошадь. Но раззадоренный охотник не оставил погоню.

Хацукои это заметил, хотя и не сразу. Ему удалось вырваться вперёд, и охотник на своём коне стал размером не больше овода. Но всё никак не отставал.

На удачу Хацукои впереди оказалась полноводная река – одна из четырёх, по которым было названо княжество. У реки стоял небольшой домик, где жила семья рыбаков.

Хацукои осадил свою лошадь у самого дома, подняв облако пыли. На шум показался рыбак. Он спросил, поморщившись:

– Чего ты пылишь?

– Тороплюсь я, – ответил Хацукои. – Надо мне в деревню поскорей.

И назвал деревню, которая была на другом берегу и ниже по течению.

– А лошадь в мыле уже, – продолжил он и взмолился. – Отвези меня, уважаемый! Чем заплатить, у меня найдётся.

Золотые в кошеле, что был у Хацукои на поясе, тяжело звякнули, и рыбак подумал: «Если даже Ту Фанг ему доверяет, то уж меня он обманывать и подавно не станет. Да и деньги у него водятся».

Рыбак сказал такие слова:

– Ну хорошо. Только лодка у меня маловата, лошадь не поместится. Оставь её пока тут, на обратном пути заберёшь.

У рыбака было две лодки, и в одну из них поместилась бы не одна, а даже три лошади. Но в голове у него проросла жадность. «Лошадь у него хороша. Золотой, а то и два целых на ярмарке за неё получу». Того, что лошадь эта на деле принадлежала наместнику, рыбак не знал. Вот он и решил провести мальчишку.

Ну а Хацукои только того и надо было. Лошадь ему теперь только мешала и нужна была не больше, чем брошенная в кустах богатая одежда. Жадность рыбака сослужила ему хорошую службу.

Поэтому Хацукои сказал так:

– Ну хорошо, давай быстрей только. Будто у меня других дел нет.

И отправился в сарай, где привязал лошадь и попрощался с ней. Затем Хацукои вернулся на берег реки, где его уже поджидал рыбак. Тот сидел в небольшой лодочке, поправляя парусину, под которой скрывалась большая лодка. Хацукои довольно улыбнулся.

Он запрыгнул в лодку, и длинным шестом рыбак вытолкнул её на середину реки. Хацукои принялся грести что было сил. Вскоре они скрылись из виду.

Добравшись до соседней деревни, рыбак вытолкнул Хацукои на причал и тут же взялся за вёсла.

– За лошадь свою не переживай! – крикнул он. – Уж я найду, куда её пристроить!

Обратный путь рыбаку показался вдвое короче, хоть и был против течения. Только-только начало смеркаться, как он уже был дома. Там его поджидали разозлённые охотники Ту Фанга. Погнавшийся за Хацукои охотник обнаружил в сарае брошенную лошадь и вернулся в замок за подмогой. Наместник и его сводный брат тотчас же снарядили погоню, но достался им один только рыбак, виновный лишь в своей наивности и корысти.

Сам же Хацукои, проскочив деревню напрямки, отправился к себе домой, радуясь удаче и собственной хитрости.

Золотые монеты приятно бренчали у него в кармане, а в голове поселилась мысль, что перехитрить порочных людей совсем несложно. «Значит, – рассудил Хацукои, – дело это благородное таких людей обирать».

Чтобы узнать, были ли рады Хацукои в родной деревне, читайте следующую главу.

Глава шестая

в которой повествуется о том, как Хацукои оказался в монастыре и чему он там научился

Итак, Хацукои ловко провёл наместника Ту Фанга и в итоге разжился шестью золотыми. Это если не считать медяков, которые он вытащил из карманов краденой одежды.

Довольный, Хацукои вернулся в деревню. Было уже утро после следующего дня, и дома его потеряли. Младшая сестрёнка соскучилась по брату за день и с трудом заснула. А мать Хацукои всю ночь не могла сомкнуть глаз, и её мужу пришлось несладко. Сам кузнец не особенно переживал за сына, поскольку видел его сноровку. Но жена его не находила себе места, а значит, места себе не находил и кузнец.

Поэтому, когда дверь в дом отворилась и на пороге появился Хацукои, оба его родителя бросились к нему. Мать – с возгласами облегчения, а отец – с крепкой розгой.

Хацукои увернулся от обоих, вскочил на скамью и вытащил кошель с деньгами.

– Смотрите, что я принёс! На год нам хватит!

И мальчик высыпал деньги на стол. Золотые выпали с глухим звоном, а медяки раскатились по всему столу. Одна монета соскочила со стола на скамью, в ноги Хацукои. Тот наклонился, чтобы её поднять, и тут же почувствовал, как его крепко схватили за ухо.

Кузнец приподнял мальчика, который заверещал от боли.

– За что? – кричал Хацукои.

– За глупость твою, – ответил ему кузнец. – На что нам золотые монеты годятся? В деревне у нас таких денег никто не видел. А если в город прийти, так ведь подумают, что украли.

Кузнец сильнее выкрутил Хацукои ухо:

– Признавайся, где своровал!

– Да не воровал я! – ответил Хацукои, всхлипывая не то от боли, не то от обиды. – Они мне сами отдали!

И мальчик рассказал отцу обо всех своих проделках. Чем больше кузнец слушал, тем суровее становилось его лицо.

– Ту Фанг этого так не оставит, – наконец произнёс он. – Всю провинцию перевернёт, чтобы тебя найти. Что же делать?..

Мысли не находили себе места на обветренном лице кузнеца. Наконец он пришёл к решению и сказал так:

– Придётся тебя в монастырь отдать. Другого нет выхода. Ту Фанг в монастырь носа не сунет. А золото в саду закопаем. Всё равно проку от него никакого.

Тут уж Хацукои стало так обидно, что слёзы ручьём хлынули у него из глаз. Сколько он старался, а результат в землю закопать придётся. Но спорить с отцом Хацукои не стал, потому что увидел тучу, которая собралась у кузнеца над бровями.

Кузнец всерьёз переживал за сына. Хоть и был Хацукои несносного нрава, оба родителя его любили и желали ему самого лучшего. Самое лучшее, что сейчас можно было поделать, это спрятать Хацукои в монастыре. И понадеяться, что за время послушничества или Ту Фанг позабудет обиду, или Хацукои переменится так, что наместник его больше не признает.

Кузнец выпустил сына,